Югославская трагедия  - Леонид Млечин

Обмануть американских товарищей по оружию оказалось делом не сложным.

Генерал Ивашов:

«Командование бригады по указанию Москвы информировало американца-командира дивизии, что наш батальон получил приказ на выдвижение на территорию Союзной Республики Югославии. Командир дивизии поинтересовался, не нужна ли какая помощь, и пожелал русским успеха.

Под Белградом батальон принял под свое командование генерал-лейтенант Заварзин. Я официально проинформировал Виктора Михайловича, что приказ на осуществление ввода нашего контингента в Косово отдан министром Сергеевым во исполнение прямого указания президента России. Честно говоря, расстановка сил в Москве не гарантировала, что кто-либо из должностных лиц Генштаба, Министерства иностранных дел или президентской Администрации не попытается вмешаться в действия Заварзина и не поведет какую-то свою линию».

Из слов генерала Ивашова следует, что генеральный штаб либо вообще не был поставлен в известность о переброске войск, либо возражал против этого. Для вооруженных сил ситуация невиданная. Ни одна боевая операция не проводится вне Генерального штаба. Военной операцией, выходит, руководил начальник управления международного военного сотрудничества? Вообще-то его обязанность — отправлять министра в зарубежные командировки и принимать иностранных коллег, сотрудничать с военными ведомствами других стран. Но генерал Ивашов этим не ограничивался.

Самого министра обороны маршала Сергеева не было ни слышно, ни не видно. Он остерегается высказываться на эти темы. Он куда осторожнее своих предшественников — Павла Грачева и Игоря Родиона. Они были не сдержаны на язык, за что и пострадали. Вместо непривычного к публичности маршала Сергеева говорил генерал-полковник Ивашов. Он стал своего рода пресс-секретарем и главным советником министра, поражая публику жесткостью формулировок. Ивашов назвал НАТО военными преступниками.

Со стороны могло показаться, что это личная точка зрения генерала Ивашова. А интеллигентный маршал Сергеев думает иначе. Но такое предположение было бы наивным. В армии без прямого указания начальства лишнего слова не скажут — себе дороже. Да и маршал имел множество возможностей поправить своего подчиненного. Уже и министр иностранных дел Иванов настаивал на том, чтобы военные не давали отдельных пресс-конференций на натовско-косовские темы. Но ничего у него не получилось. Генерал Ивашов говорил то, что ему лично поручает министр обороны.

После Павла Грачева с его шуточками и нервного Игоря Родионова, который увлекался публичными выступлениями, Сергеев произвел приятное впечатление. Маршал Сергеев учел печальный опыт своего предшественника. Родионов говорил о том, что армия в катастрофическом положении, и требовал денег, которых нет. Сергеев повторял, что с деньгами каждый сможет выполнить работу, а нужно уметь сделать без денег.

Его предшественнику Игорю Родионову, когда ему исполнилось шестьдесят лет, пришлось снять погоны и переодеться в штатский костюм. Для Сергеева сделали исключение. Он сохранил мундир и даже был произведен в маршалы, чего и Грачев не удостоился. Маршала Сергеева называют военным интеллигентом. Даже говорили, шутя, что он принадлежит к прусской военной школе, такой он — четкий, аккуратный человек, без эмоций и амбиций. Хвалили и его команду, которая заняла ключевые должности в Министерстве обороны и генеральном штабе: это офицеры-ракетчики, образованные технари, которые мало говорят, но много делают.

Говорил за них генерал-полковник Ивашов. Говорил то, что они думали. Руководители Министерства обороны и Генерального штаба считали, что НАТО — это девятнадцать государств Европы и Америки — военные преступники, сожалели, что им не дали возможности оказать военную помощь Югославии — вступить в прямую военную конфронтацию с девятнадцатью странами Запада.

В ту ночь генерал-полковник Ивашов отдавал приказы напрямую генерал-лейтенанту Заварзину, представителю России при штаб-квартире НАТО.

«Под покровом темноты, — вспоминал Черномырдин, — батальон десантников снялся со своих позиций и пересек боснийско-югославскую границу. Он в буквальном смысле слова промчался по территории Югославии в Косово и занял позиции вблизи важнейшего стратегического объекта — аэропорта Слатина рядом с Приштиной, вызвав и недоумение, и удивление натовской стороны. Удивление — потому, что переброска была осуществлена молниеносно, недоумение — потому, что в переговорах вопрос о переброске бригады вовсе не затрагивался».

За передвижением российских войск наблюдал генерал Уэсли Кларк, главнокомандующий войсками НАТО в Европе:

«В моем штабе предположили, что русские намерены захватить аэропорт в Приштине и ждать там подкреплений. Я распорядился выяснить, что происходит. Я не хотел, чтобы наши войска натолкнулись на русский батальон в Приштине и просили у русских разрешения пользоваться аэродромом.

Опасность состояла в том, что если русские придут первыми, они потребуют себе отдельный сектор на севере. Это приведет к разделу Косово. Говорили, что Милошевич хотел сохранить за сербами север Косово, где у них большинство».

В Москве заместитель государственного секретаря Строуб Тэлботт пытался понять, что происходит. Министр иностранных дел Иванов повез его в Министерство обороны. Здесь Тэлботт допытывался у маршала Сергеева, почему российские десантники хотят войти в Косово первыми, раньше войск НАТО?

«Министр обороны Сергеев, — записывал свои наблюдения Строуб Тэлботт, — был в ярости на весь мир — не только на бомбардировщики НАТО, но и на своих офицеров, в особенности, на Ивашова и генерала Анатолия Квашнина. Я подозревал, что генералы преподнесли Сергееву неприятный сюрприз или же излагали версию событий, которой он не верил. Несколько раз Ивашов и Квашнин шептали Сергееву на ухо или передавали записки, предлагая уединиться у него в кабинете на очередное совещание.

Ближе к двум часам ночи телекомпания Си-эн-эн сообщила, что российские войска дошли до Белграда и направляются на юг, а сербы в Приштине высыпали на улицы и готовятся их встречать. Сергееву явно стало очень неловко, и он ответил, что российская часть остановится на косовской границе и не станет входить в провинцию в одностороннем порядке. Около четырех часов утра Си-эн-эн сообщила, что российские части вошли в аэропорт Приштины. Сергеев начал было это отрицать, но прихлебатели что-то ему нашептали, и он снова потребовал перерыва. На этот раз их не было около часа. Похоже, дальше по коридору вспыхнул бунт: я слышал грохот и хруст швыряемых в стену предметов».

Генерал Ивашов:

«В кабинете Сергеева царила, конечно, не идиллия, но и того, о чем пишет в своих мемуарах Тэлботт, тоже не было. Мебель, разумеется, никто не ломал, но обстановка была рабочая, напряженная. Иванова больше всего страшила перспектива возможного боевого столкновения с натовцами. Он настаивал: батальон вводить нельзя, давайте его вернем, задержим. По опросам и репликам Сергеева я видел, что маршал тоже опасался неспровоцированного открытия огня против нашего контингента.

Опираясь на данные разведки и на практику принятия решений в НАТО, приводили аргументы в пользу того, что без решения Совета НАТО американцы удара не нанесут…»